облако тэгов
Из блога Галины Юзефович на Яндекс Дзене:
Недавно побывала в Санкт-Петербурге на Фантассамблее, где в этом году было особенно много переводчиков. Так, удалось, наконец, пообщаться с замечательной Екатериной Доброхотовой-Майковой, благодаря которой мы все читаем (и перечитываем) «Джонатана Стренджа и мистера Норрелла» и «Пиранези» Сюзанны Кларк, мой любимейший «Грейхаунд» Сесила Скотта Форестера и многое, многое другое.
Как только вместе собираются хотя бы два человека, интересующихся темой литературного перевода, речь почему-то неизменно заходит о русских переводах Стивена Кинга — вот и мы с Екатериной не обошли эту тему. Хотя почему, собственно, «почему-то» — понятно почему.
Кинг — чуть не последний из по-настоящему выдающихся современных англоязычных писателей, которого до сих пор переводят не просто не очень хорошо, но вызывающе, демонстративно плохо. Так, как переводили в 90-е, когда считалось, что переводческая программа Prompt (гугл-транслейта еще не изобрели) — тоже, в общем, человек, а любой текст, набранный кириллицей, это уже радость и спасибо скажите.
Причем это, как говорится, не баг, а фича: издательство АСТ непоколебимо стоит на позиции, что «отечественному читателю переводческая манера Виктора Вебера привычна, близка и нравится». Действительно, Виктор Вебер работает с Кингом с самого начала, больше двадцати лет, и уже не одно поколение выросло на его переводах.
Собственно, для большинства читателей Вебер — это и есть Кинг, и когда последний опубликованный на сегодня по-русски роман «Институт» вышел, наконец, в отличном, прозрачном, музыкальном и очень близком к стилистике оригинала переводе Екатерины Романовой и упомянутой уже Екатерины Доброхотовой-Майковой, посыпались жалобы и претензии: это не тот Кинг, нас обманули, верните все как было!
Читательская консервативность — вещь понятная (на самом деле не очень), но проблема в том, что Кинг Вебера совсем не похож на Кинга, так сказать, самого Кинга. Когда-то мне на глаза попалось интервью Виктора Вебера, в котором он говорит что-то в том духе, что вот, мол, люди накрутили вокруг перевода, когда на самом-то деле все просто — берешь и переводишь, слово за слово.
Именно это он и проделывает, и если фраза «Хочешь мой суп? Сейчас я пойду и тебе его принесу» не кажется вам искусственной, то, возможно, переводы Вебера тоже не покажутся вам такими уж ужасными. Если же переводчик чего-то недопонял, то и читателю не обязательно – просто продолжаешь переводить все слова, одно за другим, и не тревожишься: не, ну а что, у писателя же так написано.
Идиома? Крылатое выражение? Устойчивый оборот? Скрытая цитата? Лишнее с точки зрения русского языка местоимение? Чуть более уместный синоним? Нет, не слышали — сказано же, главное не усложнять.
Надо ли говорить, что в результате текст Кинга (в оригинале очень ясный и лапидарный) на русском выглядит очень, очень тяжеловесно, а местами загадочно. Не увлекательная, сюжетная проза, но крутейший артхаус.
Многие годы я билась над этой загадкой — как, почему читатель на это соглашается? Зачем так мучиться там, где мучения не предусмотрены? Ну, ладно в самом деле темный, закрученный и непонятный Пинчон — там и правда черт ногу сломит, но с Кингом-то за что так — он простой писатель! И вот разговор с Катей Доброхотовой-Майковой расставил все по своим местам – ее версия этого читательского стокгольмского синдрома выглядит очень убедительно.
По мнению Екатерины, люди, когда-то пытавшиеся читать Кинга на английском, возможно, не очень хорошо владели языком. Как результат, чтение было для них трудным, требовало усилия, а многие фрагменты так и оставались не до конца понятными. И перевод Вебера дает им то же самое вожделенное ощущение — что ты читаешь что-то темное, сложное и эзотеричное и вообще «трудишься».
Словом, перевод оказывается в некотором смысле идентичен оригиналу: ты как будто смотришь на авторский текст сквозь мутное стеклышко, и от этого одновременно ощущаешь себя молодцом (ого, какие я непростые вещи могу!) и радуешься тому, что все же, как ни крути, а попроще, чем на английском (хотя бы все слова понятные). Я в целом не поклонник психологического объяснения всех феноменов, но эта гипотеза выглядит очень достоверно — думаю, так оно и есть, увы. И чтобы сломать эту порочную установку нужно время и направленные усилия.
Ну, а в заключение хорошая новость. Несмотря на то, что сборник малой прозы Стивена Кинга «И будет кровь» все же вышел в прошлом году в переводе Вебера (не полностью, но по большей части), а недавно появившийся в книжных магазинах роман «Позже» перевела Татьяна Покидаева (не Вебер, конечно, но тот же механистический подход минус разве что врожденная, вероятно, языковая глухота), над самым свежим его романом уже работает Екатерина Романова – и это точно будет принципиально лучше.
Хорошо бы, конечно, еще и старые вещи перевести заново, но надо же с чего-то начинать.
А как Вы относитесь к русским переводам книг Стивена Кинга?